Юлия Сергеевна Васильева

Пластический хирург, глав врач клиники. Специалист в области реконструктивно- восстановительной и эстетической хирургии. Получила звание «Лучший пластический хирург. Доверие и репутация» по версии международной премии красоты и здоровья «Грация» ХII. Звание «Лучший пластический хирург по маммопластике. Доверие и репутация» По версии премии «Хрустальный лотос».

03.08.2020 / ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ TIME OUT

Интервью с Юлией Васильевой, пластическим хирургом.

Time Out поговорил с Юлией Васильевой, хирургом с 22-летним стажем и главным врачом клиники «Эстеко», и узнал все о том, чем плохи соцсети, чем хороша распространенность пластики, почему мужчины более сложные пациенты и как женщины иногда уходят от врача окрыленными без всякой операции.

Выбор пластического хирурга — ответственное дело: этому человеку мы планируем доверить свою внешность. Одно время считалось, что лучше пойти к хирургу-мужчине, они-то лучше всех понимают все про женскую красоту. Сегодня женщины чаще выбирают других женщин — не только за золотые руки, но и за особый подход, за умение создать комфортные отношения.

Я всегда мечтала стать врачом. Большую роль в выборе профессии, конечно, сыграли мои родители: как и я, они считали, что детей в жизненно важных вопросах надо направлять.

С самого детства я любила облегчать различные болезненные проблемки, царапины, ушибы и даже плохое настроение. А белый халатик с красным крестиком был моим самым любимым нарядом. После 9 класса поступила в мед. колледж, а по окончанию — в медицинскую академию. Мне нравилось учиться: я легко усваивала все основные медицинские предметы, ничего не боялась — ни крови, ни посещений морга.

Есть такая до сих пор распространенная теория, что пластический хирург (и хирург вообще) — это прежде всего мужчина. Приходилось ли вам сталкиваться с таким предубеждением?

Да, многие считают, что женщина и хирург — это несочетаемые понятия. Но на самом деле есть много женщин-специалистов, добившихся высоких профессиональных результатов, и некоторые пластические хирурги-мужчины завидуют их успеху.

Женщина не всегда руководствуется материальным фактором. Если я вижу, что пациенту не показана операция — стараюсь объяснить, что природная привлекательность ему гораздо больше идет, а вмешательство пластического хирурга лишь сделает хуже. После беседы многие пациентки остаются очень довольными, успокаиваются относительно своей внешности. В другом месте мужчина-хирург им моментально сказал бы, что да, надо все исправлять, все улучшать… А не надо. Мужчины видят по-другому, а женщины лучше понимают друг друга. Проблема вообще не во внешности, а в уверенности и любви к себе.

А выбор специализации каким образом произошел?

Во время учебы в академии я склонялась к специализации оперирующего гинеколога. Но потом, ближе к окончанию, я задумалась о пластической хирургии, о том, чтобы заниматься не только восстановительной хирургией, но и исправлять недостатки человеческого тела. Не все от природы рождаются совершенными. Мне захотелось влиять на процессы формирования человеческого совершенства. Создавать красоту! Я решила, что это очень интересно и перспективно. Чтобы заниматься пластикой в будущем, я закончила ординатуру по челюстно-лицевой хирургии, где меня многому научили — полученный там опыт помогает мне всю жизнь. Именно благодаря ординатуре под руководством профессора Неробеева А. И. я много узнала о секретах пластической хирургии.

Очень важно в процессе учебы иметь грамотных и опытных наставников.

Мужчины нечасто ходят к пластическим хирургам, но когда они к вам обращаются, чего они больше всего хотят?

В основном операции на веках. Но мужчины по-другому воспитаны. Их мало заботит, привлекательность состояния их внешности. Поэтому они к нам приходят со словами: «Вот мне жена (подруга) сказала, что тут что-то не так, посмотрите». Переносят операции хорошо, а на реабилитации могут начаться проблемы. Они, например, могут глаза почесать, в спортзал пойти, хотя этого категорически нельзя делать. Женщины в этом отношении более дисциплинированные. Или приходят на удаление комков Беша (это комочки жировой ткани в щеке), я объясняю, когда операция, как к ней готовиться, а мне в ответ: «В смысле операция, я думал, вы мне это в кабинете просто уберете и все».

Есть какой-то случай из практики, который помнится до сих пор?

Первая самостоятельная операция.

Это была как раз пластика век, и я делала все одна. Сейчас молодые хирурги работают только с сопровождением, а у меня так получилось, что никого рядом не оказалось. В ординатуре тоже была практика, но нам доверяли совсем незначительное участие — надо было работать с последствиями тяжелых травм, и это в основном делали очень опытные хирурги. Так что, во время моей первой полноценной самостоятельной операции было очень волнительно. Все прошло удачно, я обрела уверенность и гордилась первым положительным результатом.

Блефаропластика и эндопротезирование молочных желез. В моей практике еще не случалось неудачных результатов. Я многое умею в этой сфере, и могу предупредить наиболее часто встречающиеся осложнения, у меня это хорошо получается.

Что в вашей работе самое сложное?

Вот как раз найти контакт с пациентом, завоевать его доверие, прочувствовать ситуацию психологического и эмоционального комфорта. У людей очень часто завышенные ожидания от оперативного вмешательства. Иногда трудно объяснить, что полученный результат от блефаропластики, — это все, что может исправить хирургия. Очень важно добиться полного внимания пациентов, достучаться до них, чтобы они поняли и согласились с этим. Необходимо получить нужный результат и далее пройти весь процесс реабилитации, который в зависимости от особенностей организма каждого человека бывает разной длительности. Поэтому расположить к себе пациента, убрать все психологические барьеры — это самое сложное, но вполне достижимое в моей работе. Вместе с пациентом нам приходится проделать весь путь до, во время и после операции. При кажущейся простоте отношений пластический хирург обязан держать необходимую дистанцию.

Пациенты должны понимать, что перед ними врач. Пластический хирург — и от него зависит положительный результат необходимого лечения. Специалиста надо воспринимать именно в таком качестве.

Какие операции вам чаще всего приходится делать?

Женщине приходится больше работать, чем мужчине, ведь нужно и достичь успеха, успевать заниматься домашним хозяйством и семьей. Как у вас получается совмещать?

Риторический вопрос, почему-то сложилось мнение, что работа и семья это трудно. На самом деле, если у вас любящий муж, уже взрослая дочь и любимое дело моей жизни, все гораздо легче и ничто не обременяет.
Есть народная мудрость: если не хочешь работать ни одного дня в своей жизни, выбери себе профессию по душе. Но и перегружать себя операциями я не стремлюсь, беру на себя ровно по своим физическим возможностям, потому что усталость — это отрицательные эмоции и потеря здравомыслия, а это плохо и для пациентов, и тем более для моей семьи. У меня есть основное хобби — моя работа. Когда ухожу в отпуск, то уже через два-три дня начинаю беспокоиться, хочется в клинику, познакомиться с новыми пациентами, почитать о новшествах в пластической хирургии. Мне это нравится. У моих пациентов практически не бывает осложнений, но ведь у каждого индивидуальные особенности.

Есть такие операции, когда надо к делу подойти творчески, найти своего рода идеал.

Я — перфекционистка, люблю, когда мне удается достигнуть идеала. Это всегда особенный момент — когда приходит время снимать повязку и видишь прямой результат своей работы, видишь, что получилось хорошо, что пациентка довольна. Я всегда жду этого часа.

При всем при этом, я, мой муж и дочь очень много времени проводим вместе. Муж — мастер спорта по стендовой стрельбе. Все вместе очень часто ездим на соревнования не только по России, но за рубеж. Пользуемся моментом, что дочери пока интересно с нами, но ей уже 15 лет, начинают появляться другие интересы. Ездим вместе отдыхать за границу, любим европейские государства, где есть на что посмотреть и чему поучиться.

Так что вот, у нас и работа, и семья — это наша счастливая жизнь. И мы ей очень довольны.

Можно было бы привести сравнение о распространении пластики в России и в европейских странах, но это уже другая история. Скажу одно, при нашей жизни вряд ли наступит переизбыток и шаговая доступность пластической хирургии. Нельзя сравнивать косметологические кабинеты, которых действительно сейчас много, с клиниками пластической хирургии и уровнем их оснащения и ответственности за результат.

Бывают ведь очень разные ситуации. На первом этапе моя главная задача как доктора — объяснить, что пациент получит в результате оперативного вмешательства. Потому что одно дело — когда ко мне приходит молоденькая девушка с гипотрофией молочной железы, у нее юношеские комплексы и действительно понятно, что ничего не вырастет само. А совсем другое дело — когда приходят после 25 лет и просят подтяжку лба. По медицинским показателям нет необходимости в таком вмешательстве в этом возрасте! Я даю время подумать. Если пациент к моменту второго приема все еще будет волноваться по поводу своей проблемы, тогда я его прооперирую.

Или, скажем, бывает такая генетически обусловленная вещь, как нависание верхних век. Да, здесь операция показана, и я точно знаю, что не испорчу, хорошо сделаю. Но это не жизненно необходимо.

Как вы думаете, появление социальных сетей как-то воздействовало на распространенность пластических операций?

Я всегда считала, что пластическая хирургия относится к элитным направлениям врачебной деятельности. Но сейчас сложилось мнение, что это легко, просто, доступно. Это не совсем правильное понимание — так, в основном, думают те, кто лично не сталкивался с пластическими операциями и мало понимает, что это целое направление в хирургии. Пациент должен осознавать, что это — серьезное хирургическое вмешательство, что нужно готовиться к операции ответственно. Это разрезы, которые потом будут заживать, это необходимые реабилитационные действия. Я уверена, что люди, прежде чем обратиться в клинику, должны тщательно выбирать врача, — причем не по личным симпатиям и не по социальным сетям.
К сожалению, сегодня есть так называемые хирурги-видеоблогеры, которые берут на себя ответственность давать медицинские рекомендации удаленно, без участия пациентов — это исключительно отрицательно сказывается на репутации пластической хирургии. И на мнении о нашей деятельности как области медицины в общем, и на отношении к врачам и специалистам этой отрасли в частности.

Тем не менее пластическая хирургия сейчас — почти рядовая история. Женщины с довольно юного возраста знают, что есть вариант что-то в себе исправить, и этим при возможности пользуются. Хорошо это или плохо — такая распространенность пластики?

Что для вас самой значит «женская красота» и нужно ли для этого вообще что-то радикально менять во внешности?

Знаете, порой встречаешь таких людей, у которых есть какие-то особенности на лице — но это совершенно неважно. Ты просто смотришь и влюбляешься в эту энергию, уверенность, какой-то внутренний свет. Когда входишь с человеком в контакт, когда тебе хорошо с ним и приятно, ты любишь его лицо со всеми недостатками. Потому что это — лицо бесконечно симпатичного тебе человека. Внешняя красота — от родителей, она есть в каждом человеке, только все ее видят по-своему и, поверьте, в основном все довольны.

С другой стороны, я — пластический хирург, у меня профессиональный взгляд на внешность. Что-то можно подправить, а кому-то это к лицу и совсем не старит. У меня мама, которую я люблю и хочу, чтобы она хорошо выглядела, дольше была молодой. Я вижу все возрастные изменения, и люблю каждую ее морщинку. Иногда предлагаю «Мам, давай тебе верхние веки сделаем?». А она смеется: «Меня все устраивает».